Семинарская, 16

История дома № 16 начинается с 1867 года. Он был построен и принадлежал Александру Петровичу Еропкину и его жене Полине Рудольфовне. Этот рязанский дом уникален. Здесь, на первом этаже, располагался первый в городе фотосалон. На многих фотографиях конца XIX – начала ХХ века, хранящихся в рязанских музеях, архивах и семейных альбомах, можно увидеть логотип «Фотогр. Еропкина в Рязани».
Второй этаж первый рязанский фотограф предпочитал сдавать. Одну из таких квартир арендовал рязанский чиновник Иван Петрович Забела со своим семейством. Он имел способности к живописи, интересовался искусством и способствовал разностороннему воспитанию своих дочерей.
Этот дом хранит много историй. В том числе и историю любви великого художника Михаила Александровича Врубеля и дочери Ивана Петровича Забелы – Надежды Ивановны, которая стала известной русской певицей и женой знаменитого художника. Услышав впервые певицу, Михаил Врубель был сразу и навсегда пленён её голосом: «Другие певицы поют как птицы, а Надя поёт как человек».
Он полюбил её сразу, восхищался её красотой, хотя окружающие не находили её красивой, считали, что черты лица у неё не были правильными, что скорее художник «придумал» её.
Старшая сестра Надежды – Екатерина Забела – вышла замуж за Петра Николаевича Ге – сына великого русского художника Николая Ге. Известны два её портрета кисти Николая Ге. Также считается, что она была изображена в картине «Милосердие», поверх которой Н. Ге затем написал «Что есть истина?», преобразовав женское лицо в образ Христа.
Мария Юрьевна Кадетова, чуть ли не единственная на сегодняшний день жительница этого дома, остальных уже давно расселили, рассказала, что ей было 5 лет, когда они поселились в этом доме. Всего в доме было 7 квартир. Именно в квартире Марии Юрьевны, которая находится на первом этаже, и располагалось первое в Рязани фотоателье.
«Мои корни – на касимовской земле, – вспоминает Мария Юрьевна. – Бабушка и дедушка, переехав в Рязань, получили здесь квартиру от земельного управления. Дедушка работал на обувной фабрике, был участником Великой Отечественной войны, дошёл до Берлина, а погиб в мирное время, попав в аварию. Бабушка была родом из дворянского сословия по папиной линии».
Мария Юрьевна вспоминает, что на тот момент (примерно в 1967 году) деревянная резьба дома была ещё не полностью разрушена, парадный вход дома был обрамлён резьбой. Рассказывая нам историю этого дома, она невольно вспомнила себя, идущую в первый класс, и то, каким был двор этого дома: на трёх клумбах, сделанных в форме треугольника, цвели пышные цветы, а во дворе стояла большая акация, которая наклонялась над скамейками, где она любила сидеть вечерами, когда была маленькой. Все дорожки, которые вели к дому, были посыпаны красным кирпичом.
В беседе Мария Юрьевна вспомнила, что был период, когда квартиры заселялись военными из десантного училища. На втором этаже жил начальник гауптвахты Рязанского десантного училища. По вечерам курсанты, сбегавшие в самоволку, пытались прятаться от патруля и своих командиров в кустах дома Овсянникова, надеясь, что их отсутствие никто не заметит. Смотря на беглецов со второго этажа своей квартиры, он смеялся над ними и с иронией говорил жене: «Курсанты, сами того не ведая, постоянно прячутся прямо у меня под носом».
А в соседней квартире жил прапорщик с женой. Остальные жильцы, которых она застала, заселились в этот дом тоже в 1960‑х годах. В наше время квартиры передаются по наследству, однако новое поколение жильцов предпочитает сдавать эту жилплощадь, хозяева сами в них не живут.
По мнению Марии Юрьевны старую, деревянную Рязань спасти не удастся. «Сначала расселят, потом всё обветшает, потом сожгут, потом сломают, – говорит она. – И что‑нибудь “элитное современное” построят…»

Мария Юрьевна Кадетова, Елена Алексеевна Анисина